Жил-был на свете карлик. Как и положено карликам — маленького роста. Что касается его внешности… Вряд ли на свете видали второго такого урода. Конечно, в сказках карликов принято жалеть, из них, в конце, выходят прекрасные принцы, но об этом скажу так: приберегите слезы. Когда узнаете, что он натворил, не очень-то вам захочется плакать.
Жили-были на свете тапочки-шлепанцы, братья-близнецы — правый и левый — верх из клетчатой ткани, подошва резиновая, а по бокам — блестящие блямбы. Хозяин тапочек, энергичный мужчина сорока лет, всегда был очень-очень занят. Он рано уходил на работу, а тапочки, верные друзья, ждали его у дверей. Возвращался Хозяин под вечер, когда домашние уже собирались спать. Тапочки вели его в душ, по лестнице — в комнату к детям, а потом — на кухню.
А случалось ли вам, други мои, бывать в славном граде Питере? Непременно побывайте, если не случалось. Побродите по его улицам праздно, не спеша. Тогда почувствуете вы любовь и очарование этого города, и то немое страдание, что впитали его стены. И быть может, гуляя в старых кварталах, увидите вы, среди прочих, ветхий дом о трех этажах, что стоит у канала со студеной невской водой. Есть у этого дома своя, невеселая история. Хотите узнать? Идемте со мной. Взгляните, вон там — открыто окно. Но нет в нем, как и в комнате что за ним, жизни. Одиноко оно на серой, побитой годами стене, безжизненно и неподвижно, словно тело отпустившее душу. Что ж, придется подняться. Парадная дверь заперта. Впрочем, вот и ключи. Валяются в куче хлама.
Перечитал “Солярис” Станислава Лема. До этого читал еще в школе. Тогда интересовали скафандры и лазерные пистолеты. Нынче судил с вызывающей легкую тошноту высоты годов. С одной стороны, нетленная классика, переведенная на десятки языков и положенная на экран. С другой стороны — а не прикол ли все это? Не платье ли голого короля? Много в этой повести такого, за что начинающему литератору надрали бы уши, но Лем, когда закончил эту книгу в 60-м, таковым не был. Не потому ли всем видится там глубина и широта мысли там, где их, извините, нет? В этом-то я и решил разобраться.
В конце рабочего дня, в моем кабинете, из кондиционера повалил снег. Он засыпал стол, компьютер, бумаги, нетронутый с утра кофе. Мне захотелось выпить этот прохладный снежный напиток, но мои руки оказались заметены снегом. Сдвинуть их с места показалось мне святотатством.
Этот день настал. Я поставил Его на тумбу, присоединил кабель и включил в сеть. О, таинство миллиарда цветов! О, шестьдесят дюймов плоского экрана! О, величественный блеск темперированного стекла! Я испытываю трепет перед безногим одноглазым уродцем, чей мозг — кусок кремния.
Незадолго до конца тысячелетия, я — как все порядочные млекопитающие — сплю и вижу сон. Его сюжет не нов. Затаив дыхание, я опускаюсь перед ней на колени и погружаю пальцы в горячий песок. Время бесконечно, сердце бьется, пальцы — изо льда. Время бесконечно… горячий песок. Я медленно начинаю, надеясь закончить, нежу ее бока. Я дарю ей ласки, каких не знала ни одна женщина на земле. Сдуваю пылинки… снимаю растяжку, обнажаю провода… Взрыв.
Такого-то месяца растакого дня, я проснулся с ощущением того, что этот тусклый свет за окном — последний свет в моей жизни. Это не слишком меня огорчило: с таким ощущением я просыпался каждое утро. Мои глаза не увидели ничего нового, и я попытался заснуть снова. Но сон выталкивал меня, как утопленника. Тогда я отправился в глубину себя.
Если вы живы-здоровы, пребываете в здравом уме, не мочитесь по ночам в постель и не воете на Луну значит… с вами все в порядке. На своем жизненном пути вы не допустили серьезных ошибок, ваш опыт достоин всяческого подражания, а вы — похвалы. Вне всяких сомнений, вы можете претендовать на выборную должность, получить водительское удостоверение или оформить кредит. Гордитесь собой. Я с почтением жму вашу сухую крепкую ладонь.
Во все времена, перед большой войной наступал один и тот же последний день. Он кочевал из одной империи в другую, с континента на континент, из века в век, но люди то и дело забывали о нем, а те, кто его пережил предпочитали хранить молчание. Обычно это случалось в начале лета. Тому способствовали хорошая погода, готовность интендантской службы и приличное состояние дорог.
— Эй, там! Подбрось уголька! Даму мне не застуди! — Из темноты, с помятым ведром, выплыл черт. — Сыпь, рогатый. А теперь за сигаретами, живо… — Черт переступил с копыта на копыто, старательно помешал угли, всем видом показывая, что бежать в ларек ему неохота, но — под хмурым взглядом — отставил кочергу и исчез. В чугунном котле сидели двое: мускулистый мужчина средних лет и молодая блондинка.
Мир вам, люди! Не стойте у порога, входите и слушайте. Порой я спрашиваю себя, дом я или человек? Или, быть может, и то и другое? Человек строит дом. Дом укрывает человека. Брошенный людьми дом разрушается. Человек, лишенный жилища — мертв. Недаром, преступникам заменяли смерть на изгнание. Без крыши над головой человек не может продолжить род, приготовить пищу, ему некуда пригласить друзей. Да и какие друзья могут быть у бездомного?
Интервью
А.Д. Итак…
Смотритель. Давайте сразу уговоримся — без расшаркиваний. Со времени нашей последней встречи прошло около восьмисот лет, так что продолжим беседу в дружеском тоне.
А.Д. Спасибо. С момента последней встречи прошло, если быть точным, восемьсот двадцать пять лет. За это время в мире произошло много нового, не правда ли?